Исследуя, как пространственная изоляция влияет на локальные сельские сообщества на Севере европейской части России, я пришёл к выводу, что, благодаря сплочённости и возможности бесконтрольно и безраздельно пользоваться окружающими природными ресурсами, значительно изолированные деревни оказываются устойчивее незначительно изолированных, а зачастую и вовсе не изолированных. Более того, жители осознают преимущества своей изоляции и отрицательно относятся к потенциальному строительству дороги, которая соединит их с «большой землёй». Отправляясь в Горный Алтай, я ожидал увидеть нечто подобное, но эта гипотеза подтвердилась лишь отчасти.

Изначально планировалось описать охоту как социальный феномен на примере юго-востока Республики Алтай. Позже география исследования была расширена, и работа велась во всех десяти районах республики. Задачи стояли такие:

• Описать многообразие практик, связанных с охотой (от приобретения оружия до сбыта добычи),
• Определить значение охоты для разных групп местного населения и приезжих,
• Выявить механизмы доступа различных групп охотников к возможности охотиться

Выбор региона был связан с двумя обстоятельствами. Первое - уже имевшиеся наработки Вячеслава Плюснина, который участвовал в проекте новосибирского Сибэкоцентра и WWF«Оценка структуры и особенностей браконьерской охоты в местах обитания снежного барса в Республике Алтай». Второе - удивительная пестрота алтайской охоты, позволяющая исследовать практически всё многообразие охоты российской на относительно небольшой территории.

Интервью были собраны в Горно-Алтайске, Барнауле и 88 сельских населённых пунктах (37% от их общего количества в регионе) - от районных центров до самых удалённых и труднодоступных деревень. Мы избегали только пригороды единственного города республики – Горно-Алтайска (Майма, Карлушка, Кызыл-Озёк и другие).

Полный текст здесь.