Фото Артура Гришечкина.

Сравнить два алтайских региона было интересно и показательно, поскольку, несмотря на соседство и отчасти схожие природно-климатические условия[1], они имеют различий едва ли не больше, чем сходств, что обусловлено как культурными и этноконфессиональными факторами, так и разной степенью государственного вмешательства (регулирование, контроль, поддержка) в местную жизнь. Экспедиционная команда была поделена на две группы: предгорную (работающую в крае) и горную (работающую в республике). Горная группа, в свою очередь, работала последовательно в четырёх сёлах и деревнях, находящихся в разных районах, разных природно-климатических и этноконфессиональных условиях.

Предгорная группа

В своей части экспедиции мы общались в основном с рентной частью населения – представителями власти, бюджетниками, пенсионерами и прочими категориями жителей, так или иначе получающими ресурсы из государственных/муниципальных бюджетов. Помимо собственно занятых во властно-бюджетном секторе, по муниципалитетам выделяются следующие основные сферы экономической деятельности:

Горно-Алтайск – туризм. Неформальная экономическая активность населения преимущественно ориентирована на туристов (сувенирная продукция, туры по республике, сдача жилья и проч.), но (из общения с горной группой) жители города вовлечены и в освоение природных ресурсов региона (встречались упоминания о поездках на охоту и за шишкой).

Алтайский район – сельское хозяйство[2] и туризм (туристическая ОЭЗ «Бирюзовая катунь» и игорная зона «Сибирская монета»). Среди неформальных заработков можно выделить сбор, сдачу перекупщикам и/или продажу трав-корений (развито, т.к. принимает БИОЛИТ на БАДы), ягод, другие околотуристические промыслы.

Белокуриха – туризм. Неформальная хозяйственная деятельность также практически полностью связана с ним: сувениры, травы – ягоды (продают приезжим), такси, гадания.

Солонешенский район – сельское хозяйство, туризм, золотодобыча (2 артели на 3 точках). Неформальные практики населения распространены в этих же сферах – туры к водопадам на реке Шинок и Денисовой пещере и т.д.. Точками притяжения в районе являются также анастасийцы, Джастас Уолкер (фермер из США) и старообрядцы.

Чарышский район – сельское хозяйство, в т.ч., коневодство для сдачи лошадей казахам через границу, лесозаготовка. Существенная часть операций в сфере животноводства и лесозаготовки / лесообработки также осуществляется нелегально. Одним из факторов притяжения являются представители нью-эйдж движения (анастасийцы).

При наблюдаемой специализации муниципальных образований, конечно, распространены и общие источники доходов домохозяйств: отходничество (в основном, на севера), маятниковая трудовая миграция, огороды, сбор (для себя, на сдачу и на прямую продажу туристам) дикоросов, пчеловодство, заработки на туристах за счет коммерциализации сакральности (исконно-посконных традиций, святых мест). С точки зрения проговариваемого нашими респондентами (по смещённой в сторону власти и бюджетников выборке, интервью проводились преимущественно в административных центрах округов и районов, в административных центрах поселений), охота и шишкование распространены, но незначительно (только несколько респондентов в сельской местности Чарышского района охарактеризовали охоту как широко распространенную и значимую для населения практику).

 Горная группа

             Характерные для сельской России многоукладность и сложносоставные экономические стратегии свойственны и для сельской местности[3] Республики Алтай. Однако рейтинг значимости различных элементов хозяйственных стратегий имеет мало общего с привычным нам по Центральной России. Если отбросить пенсию, на которую здесь, кстати, многие выходят раньше (представители коренных малочисленных народов Сибири и жители районов, приравненных к районам Крайнего Севера, называемых здесь «верхними» – Улаганского и Кош-Агачского), то получается следующая картина.

Во всей республике осталось всего 2 (!) сколь-либо значимых крупхоза[4], и официальные рабочие места в сельской местности, особенно за пределами районных центров, ограничиваются почти исключительно бюджетной сферой. При этом количество рабочих мест в ней мало зависит от колебания численности населения, и, соответственно, в растущих деревнях, а таких на Алтае едва ли не большинство, бюджетная сфера обеспечивает работой всё меньшую долю населения. Тем не менее, многие семьи (домохозяйства) стараются иметь хотя бы одного постоянно работающего члена, чтобы получать стабильную, ни от чего не зависящую, круглогодичную финансовую подпитку. Остальные заработки носят преимущественно сезонный характер.

Сельская местность Горного Алтая стоит на трёх столпах: скотоводстве, обслуживании туристов и природопользовании (в первую очередь, на собирательстве и охоте). Их значимость и специфика для конкретного села сильно варьируют в зависимости от его расположения.

В целом, на первом месте для республики стоит скотоводство. Причиной тому обилие малоснежных местностей, в которых возможно круглогодичное отгонное скотоводство. Семьи в таких районах имеют несколько скотоводческих стоянок (зимняя, летняя и, иногда, 1-2 промежуточных, на которых останавливаются на 1-2 недели по пути между зимней и летней), между которыми кочуют вместе со своими стадами (КРС, овцы, лошади и, в меньшей степени, козы). Некоторые семьи оформили КФХ, но большинство хозяйств, даже если они включают многие сотни голов, имеют статус ЛПХ. КРС преимущественно сдаётся по осени заготовителям живым весом (около 100 руб./кг). Овцы могут забиваться, продаваться или сдаваться круглый год в случае необходимости или наличия заказа (около 5000 руб. за овцу). Лошади преимущественно сдаются скупщикам, периодически приезжающим из соседнего Казахстана (30-40 тыс. руб. за лошадь). В наиболее благоприятных районах у отдельных чабанов может быть несколько сотен голов КРС и лошадей и несколько тысяч овец.

Относительно низкой природно-ландшафтной туристической привлекательностью, с точки зрения типичного туриста, обладают только территории на севере и северо-востоке республики. Вся остальная часть региона, безусловно, имеет большой потенциал. Однако, на сегодняшний день, туризм в Горном Алтае развит очень очагово: вдоль Катуни почти от Горно-Алтайска до Чемала, северная оконечность Телецкого озера и, в меньшей степени, вдоль Чуйского тракта и в Уймонской долине. В первых двух местностях обслуживание туристов выходит на первое место для большинства жителей. В остальных, в зависимости от степени развития туризма, оно может стать основным источником дохода для отдельных семей и/или давать ситуативные заработки. Самый распространённый заработок – сдача в аренду лошадей (порядка 1000 руб./сут. за лошадь) и услуги проводника (тоже около 1000 руб./сут.).

Основным объектом собирательства в республике, как и вообще в Сибири и на Дальнем Востоке, является кедровая шишка. Она, в большей или меньшей степени, доступна жителям всех районов. Урожай, в среднем, бывает раз в 2-4 года, и в хороший урожайный год сдача шишки становится основным источником заработка сельских жителей, принося семьям многие сотни тысяч рублей. В такие годы люди сдают гораздо меньше скота (а иногда и вообще не сдают), что позволяет существенно нарастить поголовье и сдать больше в неурожайный по кедру год. Сбор и приём начинаются ранней осенью и заканчиваются ближе к следующему лету, прерываясь в снежных местах на зимний период. Как правило, осенний, свежий, орех стоит дороже весеннего. Если осенью за мешок шишек можно выручить 1000-1500 рублей, то весной – 700-1000.

На юге и юго-западе республики собирают различные дорогостоящие корни (золотой, красный, маралий, «красную щётку»), преимущественно находящиеся в красной книге. Это приносит десятки, а в отдельных случаях и сотни тысяч рублей. На северо-востоке собирают «колбУ» (черемшу) и папоротник-орляк. В ареале произрастания лиственницы – гриб агарикус. Можно ещё упомянуть гриб рейша (трутовик лакированный), курильский чай и многочисленные алтайские травы.

Помимо самообеспечения, люди занимаются охотой и для заработка. К основным мясным зверям можно отнести косулю, марала, кабана и, в отдельных районах, сибирского горного козла (козерога) и сурка; к наиболее значимым промысловым – соболя (водится только в таёжной местности), кабаргу (из-за мускусной железы, добыча полностью нелегальна), медведя (лапы, желчь, жир, шкура, череп, когти), волка (премия, шкура, череп, клыки). Могут заниматься, часто попутно, белкой и барсуком (жир, желчь). На птицу охотятся преимущественно русские, у алтайцев это не принято. Основным источником заработка охота может быть в соболиных местностях, хотя изредка встречаются живущие преимущественно охотой и в других местах. По приблизительным подсчётам А.А. Позаненко, сделанным в рамках собственного проекта, посвящённого алтайской охоте, удачливый охотник, занимающийся всем, чем можно, может выручить порядка 800 тыс. руб. в год. Соболятники уходят на свои участки в конце осени, живут в избушках в тайге и возвращаются домой уже ближе к весне. Ещё одним источником заработка на охоте является организация коммерческой охоты для приезжих. Деньги платятся за аренду лошадей, услуги проводника и, иногда, за трофей. Плюс чаевые. Одна охота может принести человеку 20-50 тыс. руб. Но это, как правило, ситуативный заработок, который случается не каждый год. Небогатые или знающие места охотники могут договориться с проводниками напрямую. Богатые, как правило, находят их через посредников (официальные и неофициальные фирмы, руководство охотничьих хозяйств и, как утверждают многие местные, администрация Сайлюгемского национального парка).

Добыча сбывается скупщикам, гастролирующим по сёлам. Большинство из них ни на чём конкретно не специализируются, а могут заниматься и орехом, и шкурками, и «пупками» (мускусной железой). Некоторые промысловики работают с одним определённым знакомым скупщиком. Закупочная цена, разумеется, зависит от количества звеньев в цепочке между промысловиком и потребителем. Конечный потребитель часто находится в Китае или Южной Корее.

Часть собирательства и практически вся охота являются в той или иной степени браконьерскими. Следовательно, избегание контролирующих инстанций и взаимодействие с ними являются важной частью жизни для местных. На разных территориях, в зависимости от их статуса, задействован разный набор представителей контроля. В тайге охотника найти трудно, и ловят их, как правило, на дорогах. Соответственно, жители деревень, из которых можно сразу уйти на коне в тайгу, минуя какие бы то ни было дороги, находятся в выигрышном положении, они почти не рискуют. Попасться они могут только сугубо случайно или в результате стукачества. Если в рейде задействовано мало человек, хорошо знакомых друг с другом и с местными, то велика вероятность, что охотника либо вообще отпустят, либо им удастся договориться. Масштабные рейды и рейды с участием чужаков, как правило, заканчиваются для пойманных плачевно. Особенно это касается мероприятий с участием сил из республиканского центра (ОМОН, СОБР) и пограничников.

Менее важным, но всё же значимым элементом местных экономических стратегий, является отходничество. Можно выделить 2 направления – сезонные (а сезон длится обычно месяца 2) вахты на турбазах по республике и отъезд на рыбоперерабатывающие предприятия на Дальний Восток. Как правило, это Сахалин и Камчатка. Есть деревни, из которых уехало на Дальний Восток 50-100 человек. Обычно они уезжают надолго, приезжая только в отпуск или межсезонье, если таковое случается. Длится это несколько лет (обычно не больше пяти), после чего люди, накопив денег, возвращаются. Скот для такой поездки переводить не приходится, поскольку семьи большие, и дома всегда есть кому позаботиться о хозяйстве. А.А. Позаненко, в ходе своей экспедиции в Приморье, совершенно случайно встретил там таких отходников из Усть-Канского района. Более того, выяснилось, что у них на Алтае есть общие знакомые.

Алтайское село, в целом, не находится в кризисе. Численность населения растёт, многие возвращаются из города, ностальгии по прошлому нет. Отчасти это связано с благоприятными природно-климатическими условиями для ведения нескольких видов приносящей неплохой доход деятельности, отчасти с традициями и этнической обособленностью (куда бы алтаец ни уехал, исключая, разве что, Горно-Алтайск, он окажется как бы на чужбине, в неродной этноконфессиональной среде; поэтому уезжать хотят немногие), отчасти, возможно, с государственной поддержкой мелких сельскохозяйственных товаропроизводителей, что, в свою очередь, может быть связано с обилием межбюджетных трансфертов, поступающих из федерального центра. В Алтайском крае многие местные жаловались, что их соседи из республики получают несопоставимо большие субсидии за голову скота.

Деревни в средней полосе отличаются относительно малыми доходами и малыми же расходами местных жителей. На Алтае, напротив, мы столкнулись с колоссальным по сельским меркам денежным оборотом. Доходы местных для села огромны, но велики и расходы. На скоте, орехе и соболе домохозяйство зарабатывает несколько миллионов в год. Однако существенная доля уходит на текущие расходы: приобретение и обслуживание техники (а её здесь у всех должно быть много: машина для города, машина для тайги, машины для сыновей, снегоходы, трактора, газы-зилы-камазы для перевозки всего и вся), приобретение сена и кормов (своего здесь мало, приходится закупаться в крае; даже в малоснежных местах надо иметь запас на случай снегопадов), строительство и поддержание стоянок, приобретение и обслуживание оружия[5] и многое другое. Тем не менее, даже после вычета всех расходов на ведение хозяйства, на руках остаётся несомненно больше денег, чем у сельских жителей Центральной России.

________________________

[1] Если сравнивать предгорные и предгорно-горный (Чарышский) районы края с сопредельными территориями республики.

[2] В большинстве посещенных муниципалитетов основой сельского хозяйство является мясное и молочное животноводство – мараловодство, коневодство, разведение крупного рогатого скота.

[3] Почти вся республика – это сельская местность. В регионе всего один город – столичный Горно-Алтайск.

[4] Любопытно, что распущены они были, по большей части, с одобрения местных жителей. Да и сейчас мало кто ностальгирует по колхозам, считая, что вести собственное семейное хозяйство гораздо лучше.

[5] Местные гордятся, что их республика по обеспеченности официальным оружием на душу населения находится на втором месте в России после Чечни. А есть ведь ещё и много незарегистрированных «стволов».